В этот день, обыденность улиц славного города Митакихара была прервана громким, усталым русским словом, характеризуемым словосочетанием "русский мат".
Юноша в алом, с примесью белого, чаншань, поверх типичного низа местной формы старшей школы, стыдливо оглядевшись, быстрым шагом направился в никуда, стремясь уйти подальше от свидетелей его несдержанности. Да, вопреки своему внешнему виду, целью школьника было не эпатировать иностранную публику, вовсе нет. Он просто потерялся и не может найти дорогу домой - сущий пустяк, если бы не пара веских "но".
Во-первых, Ли Сяолун - а имено так звали заблудившегося парня - был иностранцем. Более того, юный эмигрант был смесью китайца и северянина, иначе говоря - аж двух "варварских и бескультурных" народов по местным мерилам. Во-вторых, этот молодой человек слишком мало времени провёл в Японии, чтобы здешние аборигены приняли его за своего. В этом ему не было помощью даже очевидно-гайдзинского происхождения японское чтение фамилии-имени, Уме Рю. В-третьих, в его возрасте было просто-напросто стыдно сознаваться, что ты потерялся, пусть даже и в незнакомом городе. И, наконец, последней причиной была уверенность в том, что дадут о себе знать последствия одного из самых глупых желаний, на которое только способен отчаявшийся "не такой, как все".
Поёжившись от холода, словно не пришла ещё тёплая пора, Сяолун растёр руки, с непередаваемым выражением лица уставившись на кольцо с его самоцветом души. Даже сейчас, спустя множество месяцев, он не мог привыкнуть к своему новому статусу.
С мыслей парня сбил приятный, девичий голос, спрашивающий о необходимости помощи. На мгновение замерев, волшебник повернулся к спрашивающей и, что совсем не удивительно, увидел девочку-школьницу. Достаточно миловидная, чтобы задуматься об улыбке, но недостаточно взрослая, чтобы в самом деле выражать лицом какие-либо эмоции. То, что улыбка - только для близких, было очередной истиной, возводящей стену между полукровкой и его окружением.
Поток рассуждений споро перешёл от лицевой экспрессии к необходимости поздороваться как подобает. К несчастью, правила японского этикета были смыты из головы "дракона" морем бурлящих эмоций, поэтому, напрочь забыв о удобном для местных "псевдониме", юный страж сжал кулак в ладони в традиционном (для старого Китая), лёгком поклоне.
- Ли Сяолун. - Невозмутимо голосом, и не слишком беспокойно лицом, представился парень. Пара мгновений на подбор слов, и, уже с заметной неувереностью, Рю продолжает. - Я немножко заблудился. - Выдал свою проблему волшебник. Что в его маленькой речи бросалось в глаза? То, что говорил он подбирая жутко формальные слова и с женской, перенятой у учившей его японскому языку матери, манере, характерно растягивая гласные.
Можно сказать, что, с учётом длины волос и причёски в виде простого хвоста, о мужском поле волшебника говорили только голос, некоторые черты лица да комплекция.

- Приятно познакомится.
Лишь после подтверждающего кивка осознав, что сказано это было по-русски, Ли Сяолун смущённо (но искренне пытаясь не показать это лицом - весьма провально) провёл ладонью по лбу, от чего перстень волшебника на его пальце, попав под солнце, стал неприятно заметен. Резко отдёрнув руку от головы, парень сложил уже обе за спиной. Параллельно этому, сын северянки и китайца в уме переводил слова напряжённой таким общением (а именно так оно выглядело в глазах Сяолуна) девочки на более привычный язык.
И хотя взгляд его был нетипично для азиата устремлён в глаза Канаме Мадоки, цветом своим наводя на мысли о ещё сильных лепестках очевидно японской вишни, ещё не готовых сорваться в прекрасный последний полёт (чему сам юноша был только рад, как потому что прекрасно понимал двусмысленность собственных сравнений, так и по беспричинно возникшим в памяти очам другого оттенка, временами посещающих его в кошмарах), нельзя сказать что Уме Рю получил от этого какую-либо пользу. В конце концов, страж был новичком в этом немаленьком городе, и видя, к примеру, девочку в школьной форме, видел только девчонку в униформе, а не "ученицу средней школы Митакихара". Не говоря о том, что предложившая ему помощь была слишком юна для того, чтобы в нём начали бурлить гормоны. Кольца же с кристаллом Сяолун, словно заговорённый, не заметил.
Наконец, собравшись с мыслями и подобрав слова, Ли попытался как можно более чётко ответить на вопрос. Услышав же адрес, Канамэ обнаружит что живёт парень в том же районе - в небольшом частном доме в один этаж, от которого до её собственного и километра не наберётся.
- А, кхм, Мадока, верно? Я понятно объяснил? - По привычке перенятой у матери назвал собеседницу по имени спросил змей, надеясь развеять собственные сомнения в своём произношении. Тот же факт, что так сходу обращаться по имени к, в общем-то, незнакомому человеку не слишком соответствует японскому этикету, был благополучно не замечен длинноволосым пареньком, приложившим ладонь к затылку в известном жесте.
В конце концов, всегда можно сослаться на яркое солнце над головой.

Смущающая беседа была ненадолго прервана телефонным звонком, но, признаться, Ли Сяолун не был этому рад - ведь теперь он не мог оставить без внимания то, что задерживает неизвестную школьницу от возвращения домой. Страну восходящего солнца, конечно, кличут самой безопасной страной в мире, но... милостивые боддхисатвы, даже сами они эксплуатируют распространённость в Японии всяческих извращенцев. Не будет ли в этом случае легкомыслием оставить Канаме Мадоку добираться до дома самостоятельно (хотя не то чтобы было так поздно)?
Но неожиданные, странные и беспричинные волнения Уме Рю были уничтожены, сметены простыми словами митакихарской школьницы. И хотя в этом не было ничего странного, факт его практически соседства с решившей оказать помощь девочкой показалась стражу забавной. И потенциально напрягающей, если она начнёт рассказывать про обстоятельства их встречи. Впрочем, поздно жалеть о том, что уже свершилось.
Но дорога домой имеет свойство быть долгой, трудной и грандиозной в своих событиях. И эта, которую назвать возможно разве что тропкой, имела свою личную эпическую часть, проявившуюся случайно, эдак глуповато-миловато оступившейся розововласой девочкой. Так или иначе, Мадока смогла избежать нелепого падения, используя Сяолуна как опору - и парень не имел с этим никаких проблем, так как не воспитывался в странноватых традициях Азии. Тем не менее, кое-что привлекло внимание волшебника.
Перстень с розовым камнем. Реакция помощницы на его временную потерю и возврат - всё это заставляло имеющего не слишком приятный опыт в Шанхае змея напрячься, впиваясь взглядом в... может ли быть, что волшебницу?
- Господи...
Шепча себе под нос на чистом русском, парень упёр недоверчивый взгляд в девочку. Но вот, вздохнув, как перед погружением в глубину, Уме Рю... решил развеять тень сомнений в уникально-идиотской манере.
- Мадока, а ты... - Нарочито ласково, как с ребёнком (не то чтобы это было так уж далеко от истины) заговорил дракон, слегка улыбаясь. - ... случаем не любишь мягкие игрушки? У меня есть одна дома: белый инопланетный зверёк - и я мог бы подарить его в знак своей благодарности.
Конечно же, нормальный почти взрослый парень не мог прямо спросить "девочка, а ты не волшебница часом?". Это было бы, по меньшей мере, смущающе, а в случае ошибки ещё и идиотски в конец. И неудобно - эти инопланетные заразы могут специально по такому случаю сбежать из Митакихары, если они здесь вообще есть, только ради этого случая, и тогда ему нечего будет подарить. А это плохо - выглядеть лжецом в девичьих глазах.

Первой мыслью Ли Сяолуна было: "придурок, не мог придумать намёк поумнее?" - но Аллах помиловал, и японка уловила заданное парнем направление. Во всяком случае, её реакция и взгляд на его кольцо к камнем, полученное им после становления волшебником, говорили о многом.
Сам юноша, впрочем, старался не подавать виду - горький опыт Шанхая был тому причиной, и в помощь ему служило знание о немалом населении Японии при её скромных размерах. Уме Рю мог чётко представить себе картину того, как инопланетные манипуляторы с внутренним довольством наблюдают за тем, как обманутые ими волшебники и волшебницы кровавым, словно ритуальным танцем пляшут вокруг Зёрен скорби, желая забрать ведьмин трофей себе. Ведь в их положении спрос превышает предложение - не нужно быть отцом идей коммунизма для того, чтобы понять это.
Но вот, Канаме Мадока решилась посмотреть на его "белого зверька", как бы отвратительно это не звучало. Ответив на её вопрос полу-утвердительным "полагаю", сказанным, тем не менее, на китайском, Сяолун, словно невзначай сунул руку в карман - только для того, чтобы вытащить её уже с самоцветом души.
- А идти нам, идти нам... - Подбрасывая свой катализатор для трансформаций, привычно тускловатый, сын китайца и северянки осматривал улицу. Таким образом он и припоминал местность, и как бы подтверждал логичные подозрения ученицы средней школы. - В эту сторону, кажется.
Спрятав камень в кармане, шанхаец сложил руки за спиной и тихим шагом направился к своему дому. У него не было особых беспокойств на тему возможных скандалов с матерью по причине привода домой малолеток - ведь вернётся с работы она ближе к ночи, о чём предупредила его ещё утром. Погода, всё же, была не так отвратна, чтобы её планы могли изменится. Да и... не столь о многом он мог поговорить с волшебницей. Хотя стоило заранее придумать как объяснить отсутствие у него дома инопланетян.
И вот, вскоре они пришли к небольшому, но опрятному одноэтажному дому гайдзинов. А признаков инкубаторов, как назло, никаких - мысленный призыв остался без ответа.

В конечном итоге, он так и не смог придумать что-нибудь. В плане, да, таинственные неведомые осточертевшие инопланетные зверьки не были обязаны находится при нём двадцать четыре на семь, но после той глупой фразы о белых мягких игрушках это было действительно неловко. Прослыть в чужих глазах пустословом в дополнении к потеряшке, в свою очередь, совсем не хотелось. Да и сама Канамэ Мадока своим молчанием заставляла опасаться за потенциально нарушенные правила приличия, но это уже были просто нервы.
Малый дракон беспокойно хихикнул, остановившись перед своим "домом". Пригладил волосы, старательно отводя лицо от ученицы средней школы. У него был один абсолютный способ избежать чувства вины от отсутствия "белого подарка", но, милостивые Боги, как же это было смущающе, странно и, чего греха таить, страшно. Да и когда прямые признания в принадлежности в потустороннему были просты?
- Эт-то, да. Кхм. - Нашёл, наконец, в себе силы обернуться к девочке и заговорить страж, стараясь говорить в более чёткой манере чем обычно (безуспешно). - Ну, ты ведь уже поняла, что я волшебник, как и ты. Верно же? Ну, и то что белый инопланетный зверёк отсутствует тоже.
Категорически не понимая что следует говорить, а что нет, Уме Рю вновь отвёл взгляд в сторону, сцепляя руки за спиной. За всё то время "работы" в Шанхае сама идея о возможности просто так взять и поговорить с незнакомым волшебным контрактором стала чем-то нереальным, опасным. Это были горькие опыт и воспоминания, о которых ему совсем не хотелось вспоминать лишний раз, но... как говорят: сомневаясь в человеке - не веди с ним дел, а ведя их - не сомневайся. И уж точно не после всех этих плясок вокруг да около обвинять случайно встреченную школьницу в злых намерениях.
- Я хотел бы поговорить с тобой, о многом. - Тихо, нерешительно послышалось от всё так же глядящего в никуда Сяолуна. - Это можно сделать у меня, или можешь назвать любое угодное тебе место, я пойму.
И после этих слов ему оставалось два варианта: получить согласие и проводить школьницу в дом, как бы двусмыслено это не звучало, или получить отказ и плясать от этого.